Шорбулок: забытая жемчужина Памира

В 2018 году группа российских астрономов побывала в Таджикистане, на заброшенной астрономической станции Шорбулок, которая когда-то принадлежала Пулковской обсерватории. Ученые экстренно покинули ее в 90-е годы из-за начала военных действий, и с тех пор работы там не велись. Но, побывав на Шорбулоке почти 30 лет спустя, астрономы убедились, что станцию можно возродить. О результатах экспедиции рассказал один из ее участников — бывший руководитель астростанции Шорбулок, старший научный сотрудник Лаборатории физики звёзд ГАО РАН  Кирилл Масленников.

— Кирилл Львович, это первая экспедиция на Шорбулок за прошедшие три десятилетия?

— Российские астрономы побывали там с начала 90-х годов впервые. Конечно, за 20 с лишним лет было многое утрачено, но инструменты сохранились, и астроклимат Восточного Памира по-прежнему уникален: это исключительно удачное место для наблюдений в миллиметровом и субмиллиметровом диапазоне.

 — Расскажите об этой станции. Когда она была основана?

— В 60-70-х годах вся мировая астрономия была увлечена поиском мест на планете с хорошим астроклиматом. Именно тогда была основана обсерватория Тейде на Канарских островах и обсерватория Ла-Силья в Чили. Возможно, с этой целью и была открыта пулковская станция на Памире. Идея ее основания принадлежала заместителю директора Пулковской обсерватории Ивану Ивановичу Канаеву.

 — В чем заключается уникальность этого места?

— Восточный Памир – очень суровое место: это высокогорная сухая пустыня с абсолютно марсианским пейзажем. Очень схожее место находится в чилийских Андах, где расположен знаменитый комплекс радиотелескопов ALMA. Они похожи не только тем, что находятся на очень большой высоте (ALMA – на высоте 5000 м, Шорбулок – 4300 м), но и рекордно низкой влажностью воздуха. Большой процент излучения задерживается парами воды, а когда паров воды мало, прозрачность высока. Это место должно быть очень выгодным для наблюдений в инфракрасной, миллиметровой и субмиллиметровой областях. Это диапазон длин волн, где излучают очень холодные объекты, протопланетные диски, ранняя Вселенная. Кроме того, наблюдения в этих интервалах позволяют смотреть сквозь пыль: волны длинные, и когда нас отделяет от этих объектов пылевая оболочка, оптика через нее не проходит, а субмиллиметры проходят.

 — Какие работы проводились на станции?

— Там установили два телескопа. Один из них – 70-сантиметровый пулковский рефлектор РМ-700. Второй телескоп – солнечный. Он был смонтирован без купола, под открытым небом.

С начала 80-х годов начались наблюдения по нескольким программам. Например, по программе И.И. Канаева мы наблюдали кратные звездные системы с целью показать, что в некоторых из них есть звезды, которые не принадлежат системе, а лишь случайно проецируются на этот участок неба. Это можно сделать, исследуя двуцветные диаграммы этих звезд. Также мы занимались фотометрией временных источников, делали фотометрические работы для астрометристов, наблюдали комету Галлея. Зимой, когда было особенно холодно и сухо, на станции работала группа Института космических исследований АН СССР. Они наблюдали на этом телескопе в диапазоне миллиметровых волн. Но в начале 90-х годов в Таджикистане началась гражданская война, и ученым пришлось оттуда срочно уехать. Станция оказалась заброшена на долгие годы.

— Какая картина предстала перед вами, когда вы, спустя почти 30 лет, туда вернулись?

— Сама станция находится в плачевном состоянии: дома, в которых мы жили, оказались частично разрушены, частично разграблены. Местные бизнесмены привозили туда иностранных охотников, чтобы охотиться на горных козлов, архаров: все стены домов увешаны их фотографиями на фоне убитых животных. Сейчас Институт астрофизики Академии Наук Республики Таджикистан вступил в свои права, на Шорбулоке есть сторож, который не пускает туда посторонних.

Но самое удивительное, что инструменты пострадали минимально. Телескоп РМ-700 по-прежнему, по крайней мере, на первый взгляд, находится в рабочем состоянии. Он обесточен, но выглядит исправным: ничего не сломано, не разбито. Зеркало и основные механизмы не повреждены, блоки закрыты кожухами. Даже конструкции солнечного телескопа, все эти годы простоявшего под открытым небом, не пострадали от коррозии благодаря низкой влажности.

 — Как Академия Наук Таджикистана планирует использовать Шорбулок?

— Они намерены сделать там национальную обсерваторию. Но перспективы Восточного Памира куда более интересны: на этом месте могла бы возникнуть международная кооперация, по аналогии с международной обсерваторией ALMA – сегодняшней мировой столицей астрономии. ALMA расположена в южном полушарии, ей доступно не все небо, а Шорбулок – в северном. Совместно они могли бы дать куда более полную информацию, чем сегодня дает ALMA. Это возможно, если мировая наука поймет ценность Восточного Памира, уникальность этого места, и найдутся источники финансирования для реализации такого масштабного проекта.

 — Как, на ваш взгляд, привлечь туда взоры мировой науки и, прямо скажем, инвесторов?

— Нужно начать с того, чтобы послать туда экспедицию, которая замерит влажность современными методами и проведет новые астроклиматические измерения. Нужно создать инфраструктуру: восстановить жилые домики, наладить поставки воды, решить вопрос с подачей энергии. А затем нужно ездить на международные конференции, рассказывать об этом месте, показывать результаты измерений. Директор института астрофизики АН РТ Гульчехра Кохирова в прошлом году ездила на ассамблею Международного космического союза, где рассказывала о Шорбулоке, а затем ездила в Китай, где также познакомила иностранных коллег с особенностями этого места. В этом направлении и стоит двигаться.

*В Пулковской обсерватории привыкли к узбекско-киргизскому названию Шорбулак, но поскольку станция теперь принадлежит таджикским астрономам, называть ее нужно именно так – Шорбулок.

Благодарим за предоставленные фото Кирилла Масленникова.