Виталий Ким: «Пулково хранит в себе много загадок»

Виталий Ким: «Пулково хранит в себе много загадок»

В конце осени прошлого года научный сотрудник Лаборатории физики звезд Пулковской обсерватории Виталий Ким успешно защитил диссертацию «Ротационная эволюция нейтронных звезд в газовой среде с магнитным полем». Весной пришел приказ о присвоении Виталию ученой степени кандидата физико-математических наук. Область интересов молодого ученого — астрофизика высоких энергий, в частности, рентгеновские пульсары и нейтронные звезды. Однако петербуржцы и гости города знают Виталия как экскурсовода обсерватории. Мы решили поговорить с ученым и о его научной, и о просветительской работе.

— С чего все началось? Почему вы решили стать астрономом?

— Астрономией я заинтересовался еще в детстве, мне нравилось смотреть на звездное небо. В 1997 году я увидел комету Хейла-Боппа: очень яркая, она была хорошо видна на фоне городского неба. Это было сильное впечатление детства, которое также способствовало тому, что я решил связать свою жизнь с наукой, в частности, с астрономией. В годы университетской учебы я проходил студенческую практику в обсерватории при Астрофизическом институте им. В.Г. Фесенкова в городе Алма-Ата. Окончив  Томский политехнический университет, я затем недолго работал в Саянской обсерватории, но решил поступить в аспирантуру и перебрался в Санкт-Петербург. С 2012 года я работаю в Пулковcкой обсерватории.

— Сегодня бытует мнение, что молодежь не идет в науку. Вы можете рассказать об этом изнутри: насколько астрономия перспективна для молодого ученого?

— Я слышал, что в России лишь около 30% специалистов работают по профессии. Не знаю, насколько точны эти цифры, но физиков и астрономов выпускается не много, и далеко не все из них идут работать по специальности. Здесь важно не только желание, но и финансовый аспект, поскольку зарплата в любых бюджетных учреждениях не так велика. Но большую роль здесь играет энтузиазм: если человеку хочется быть астрономом, он им станет. По крайней мере, у меня было именно так: в самом начале, когда я только пришел работать в астрономию, огромное желание познавать загадки далекой Вселенной было гораздо сильнее, чем материальные интересы.

— Ваша научная деятельность остается для широкой публики в тени. Зато петербуржцы и туристы хорошо знают вас как экскурсовода. Скажем прямо: далеко не каждый ученый может водить экскурсии. Расскажите об этой стороне своей работы.

— Мне предлагали проводить экскурсии едва ли не сразу, как я устроился работать в обсерваторию, но поначалу я не видел себя в этой роли. Когда же руководителем Экскурсионного бюро стала Наталья Миллер, она предположила, что работа с аудиторией будет мне полезна для тренировки навыков публичных выступлений, а это окажется полезным для дальнейшей защиты диссертации и выступлений с научными докладами. Этот аргумент показался мне весомым, я стал водить экскурсии, и это действительно научило меня работать с аудиторией.

— Вы – автор нескольких программ: экскурсии по парку, тематической экскурсии «Пулково в годы ВОВ», обзорной экскурсии по музею с наблюдениями на Центральной башне и других. Как создается экскурсионная программа?

— Все экскурсии, которые я провожу – это мои наработки. Признаться, я даже не был ни на одной экскурсии моих коллег. У каждого автора есть свои фишки, которых нет у других. Например, я провожу на вечерней экскурсии мастер-класс по определению созвездий на небе.

В первый раз разработать экскурсию мне нужно было довольно быстро, за две недели. Информацию об экспонатах я брал из книг, спрашивал у старших коллег. Затем нужно было собрать все в одну программу, и встал вопрос: как преподносить информацию? И тогда я сформулировал принцип: не стоять у одного экспоната дольше трех минут. Если рассказывать долго о чем-то одном, слушатели начинают утомляться. Поэтому мои экскурсии очень динамичны. Но если группа состоит, скажем, из пожилых людей, я сбавляю темп, а если из школьников, наоборот, ускоряю его.

— Общее правило всех экскурсий в обсерватории – посетители могут задавать любые вопросы экскурсоводам по ходу рассказа. Бывало ли, что вопросы гостей ставили вас в тупик?

— Бывало, ведь невозможно знать и помнить обо всем. В таком случае я честно говорю, что затрудняюсь ответить прямо сейчас, но всегда предлагаю связаться после экскурсии через интернет и обсудить волнующий вопрос.

— Случаются на экскурсиях забавные случаи, «нештатные» ситуации?

— Конечно. Не раз бывало, что посетители роняли телефоны и другие личные вещи с нашего обзорного балкона, куда мы предлагаем выйти гостям по дороге к павильону рефрактора Центральной башни. Приходится заниматься верхолазанием, лезть на крышу музея и доставать то, что уронили гости. Забавный случай произошел однажды с ранней экскурсией. Обычно мы проводим экскурсии днем и вечером, но тогда группа заказала экскурсию очень рано, на 9 часов утра в выходной день. А приехали они еще раньше, в 8 утра, когда я еще спал. Меня разбудил звонок из Экскурсионного бюро: беги, там тебя уже ждут. Хорошо, что бежать было недалеко, поскольку я живу в доме, находящемся на территории обсерватории.

— Что самое сложное в работе экскурсовода?

— Иногда группы задерживаются и не предупреждают об этом, зимой приходится ждать на морозе довольно долго. Бывает сложно говорить – чисто физически, если в группе много шумных детей, приходится их перекрикивать, потом сильно болит горло. Еще одна наша сложность – никогда не угадаешь, какая будет погода на запланированной заранее ночной экскурсии, смогут ли гости увидеть звездное небо или придется довольствоваться снимками и другими мультимедийными материалами.

— Ваши коллеги отмечают вашу увлеченность историей вообще и историей Пулковской обсерватории в частности. Это хобби или уже часть работы?

— Несмотря на то, что история обсерватории неплохо изучена, написано много книг, пробелы есть. Они не давали мне покоя: как получилось, что про какой-то объект нет никакой информации? Я старался найти эту информацию: во-первых, мне было интересно самому, а во-вторых, было приятно сделать вклад в изучение истории обсерватории.

Например, история так называемой «Морской башни» – самого старого из ныне существующих астрономических павильонов на территории обсерватории. Это единственное здание, пережившее войну и заставшее еще царскую эпоху. Меня заинтересовала его история, поскольку о нем никто толком ничего не знал. Покопавшись в архивах, я написал и опубликовал статью о нем. Также было немало вопросов, связанных с некоторыми артефактами на территории обсерватории, над которыми я сейчас работаю, но разгадать пока не могу.

— Расскажите о них.

— Допустим, на территории ГАО есть ДОТ (долговременная огневая точка прим. ред.), окна которого смотрят в сторону города. Он, видимо, не принадлежал нашим войскам, потому что иначе окна смотрели бы в другую сторону. В то же время немцы не заняли Пулковские высоты и не могли построить здесь ДОТ. Откуда же он взялся? Еще одна находка – при помощи наших старожилов мне удалось отыскать фундамент павильона Большого пулковского рефрактора, уничтоженного в годы ВОВ. Его можно облагородить и сделать своеобразную экспозицию вроде стеклянного пола в Летнем саду.

Есть и другие исторические загадки, которые пока мне не поддаются. Например, Астрономо-геодезическая обсерватория Академии Генерального штаба, которая располагалась на территории Пулковской обсерватории. Военные офицеры проходили там курсы повышения квалификации. Эта обсерватория погибла в годы войны, и про нее нет вообще никакой информации. Я перерыл кучу архивов и даже специально ездил в Москву, но пока безрезультатно. Если удастся найти информацию об этой обсерватории, получится, во-первых, хорошая историческая статья наподобие той, что мы выпустили о Морском павильоне, а во-вторых, это тянет на еще одну диссертацию, но уже по истории.